Экспансия — II - Страница 97

— Новые данные о возможных комплексных целях на территории СССР показывают, что уничтожение нефтедобывающей промышленности может быть обеспечено сравнительно незначительными силами, причем это быстрее всего может привести к снижению военного потенциала русских. Наиболее действенный способ нападения на эту отрасль промышленности — разрушение нефтеперегонных заводов, для чего у нас уже на ранней стадии войны должен быть достаточный тоннаж бомб. Большинство нефтеперегонных мощностей Советского Союза находится на Кавказе, хотя имеется информация о том, что в районе «второго Баку», на Урале, возведены новые установки. Множество предприятий этой отрасли находится в пределах досягаемости бомбардировщиков Б-29, расположенных на базах Британских островов и в районе Каир — Суэц.

Для выяснения сравнительного значения разных районов СССР в формировании военного потенциала этого государства потребовался бы дальнейший детальный анализ. Значение некоторых районов очевидно: Украина — производитель зерна; Донбасс — горно-промышленный район; Москва — место нахождения правительства, транспортный узел и важный центр производства готовых изделий; промышленные центры на Урале и нефтяной район «второе Баку»; наконец, горно-промышленный район Кузбасса.

Полный контроль над СССР мог бы быть, видимо, обеспечен оккупацией ограниченной по размерам территории, однако ввиду значительной площади и числа людей (военнослужащих и гражданских), которых необходимо держать под контролем, потребовались бы довольно значительные вооруженные силы союзников.

В тот же день Джон Фостер Даллес улетел в Майами и сел за пишущую машинку: надо было застолбить свою позицию до того, как военные захватят все.

А Бэн тем временем продолжал устраивать роскошные приемы в лучших ресторанах, на которых сводил послов с министрами, а директоров своих филиалов и военных атташе США с местными офицерами («Война — это коммуникации, — повторял он гостям, — порядок в стране не может быть достигнут без надежно работающей телефонной сети»); открывал перспективных честолюбцев на континенте, повторяя сотрудникам без устали, что чин не имеет значения, личности становятся генералами в один день, а то и час; те, кто просиживает кресла в ожидании звезды на погонах, нам не нужны. Он интересовался парагвайским офицером Стресснером; присматривался к чилийскому майору Аугусто Пиночету — совершенно поразительная работоспособность и воистину европейский педантизм; подкрадывался к аргентинскому полковнику Гутиересу, считая «серого кардинала» Перона устрашающе умной личностью.

Зная о том, как много работы у Бэна в Аргентине, Даллес загодя позвонил в его секретариат и попросил отправить телеграмму в Буэнос-Айрес с просьбой пригласить полковника на ланч в любую удобную для него пятницу.

И через три дня, весело разглядывая загорелое лицо Бэна, поинтересовался:

— Где вы так прокалились? Ездили на атлантические пляжи?

— Если бы, — вздохнул Бэн. — Только два дня смог полежать под солнышком, да и то в Байресе… Мой тамошний директор Арнольд построил прекрасный бассейн на крыше дома, завез туда морскую гальку и даже затащил двадцать пальм в ящиках — лихо придумано… Октябрьское солнце весеннее еще, не так печет, как в январскую жару, но загар дает прекрасный. Завидуете?

— Очень. Я хотел слетать к Джону. Последние дни он работал на Майами, но старший брат — он и есть старший. «Времени в обрез, — повторяет мне постоянно, — любовные утехи не для нас уже, к счастью, мы и не алкоголики, так что осталось нам лишь одно — дело»… Он закончил там свою работу — на неделю раньше задуманного срока. Вот почитайте, я захватил с собой рукопись, идет в «Лайфе»… Но мне хочется собрать мнения всех тех, кому я по-настоящему верю.

Бэн заколыхался в кресле:

— Вы мне верите?! Полно, Аллен! Вы меня с трудом терпите. И правильно делаете. Я сам себе смертельно надоел — суечусь, придумываю что-то, а старуха с косой смотрит и посмеивается: «Давай, милый, нам такие нужны в аду, у нас с топливом проблемы, повертишься, чтобы котлы были в состоянии постоянного кипения, а то грешники не страдают, а блаженствуют в теплых ваннах»…

— Поскольку я получил визу в чистилище, — попыхивая трубкой, ответил Даллес, — ваши адские сложности меня не волнуют.

Бэн достал очки, отодвинул салат, снисходительно отметив его чахлую скудость (вчерашний ужин у Арнолда был фруктовым — авокадо, ананасы, манго, арбузы, все это залито медом, смешанным с сиропом гауячи, очень тонизирует), и погрузился в чтение. Он читал пожирающе, втягивая в себя строки, как жадный итальянец — спагетти.

— Это грандиозно, — сказал он, окончив чтение. — Все-таки Джон Фостер — гениальный политик… Какой слог, как поразительна его аргументация…

— Аргументация моя, — Даллес пыхнул трубкой. — Слог — тоже. Его здесь только одно — имя на титуле.

— Почему бы и вам тогда это не подписать?

— Потому что я не лезу в политику. Меня это не интересует. Моя страсть — делать реальное дело, Бэн. Все-таки дело всегда было порядком выше политики, которая лишь придает удобную форму свершенному.

— Как будет называться сочинение?

— Называться будет просто: «Мысли о советской внешней политике и что нам делать».

— Чей заголовок? Ваш?

— Нет, не мой.

— И все-таки Джон Фостер — гениальный политик, — повторил Бэн, — формулировка абсолютна.

— Это не его формулировка.

— Чья же?

— Одного из ваших конкурентов, — усмехнулся Даллес. — Раньше был другой заголовок, мы изменили. Берите ручку и вносите вашу правку, я вас за этим и сорвал с аргентинской крыши, где установлен бассейн под пальмами.